Я работаю с Мариной без малого 20 лет, поэтому, думаю, мне есть что сказать...
Познакомился я с тогда еще начинающей актрисой в театре "Элита", где служил главным режиссером. Труппа у нас  была укомплектована, но посмотреть новых кандидатов мы не чурались. Мне сказали, что придет показаться новая актриса. Ну, придет и придет - посмотрим. И она пришла... Я был в шоке! С одной стороны это была яркая, колоритная, самобытная остро характерная актриса, иметь которую просто в коллекции почел бы за честь любой московский театр, а с другой - на данное время у меня не было для нее работы. Так бывает в театре. Так я и сказал и, расстраиваясь, был готов к тому, что Марина уйдет - мало ли театров на просторах России... Но она осталась. Осталась не ждать работы, а интенсивно включалась буквально во всю работу театра и студии и стала незаменимым помощником режиссерам и педагогам.
Вскоре появилась и работа - спектакль "Звёзды на утреннем небе" по пьесе А. Галина, где я предложил Марине главную роль - Анны. Она отнеслась к предложению положительно, но без излишнего пафоса - "работа такая". Пьеса у нас была на читке одна и я отдал Марине ее почитать на сон грядущий. Уже на следующий день на застольную репетицию у нас на столе лежало порядка 6 копий распечатки, сделанные Мариной (никто даже не надеялся на это) и мы приступили к работе.
Работа шла весело и задорно, пьеса вроде бы как сама вела туда куда надо... Но вот Марина... Казалось, она была зажата, как у нас говорят, "как шкаф". С каждой репетицией все меньше пластики, жестов, мимики, тембра, ни единого штампа (и это у такого полета актрисы!!!). Мне посчастливилось в свое время работать с Теняковой и этот прием работы я знал. Знал и ждал. Марина, что называется, входила "в ноль" - казалось еще чуть-чуть и она будет только мычать (собственно, так оно и было). И вот когда она избавилась от всех жестов, пластики, тембров, мимики, штампов - она начала их наживать заново, наживать уже не как Марина, а вместе с Анной, своей героиней. И это был праздник на площадке. Каждый день приносил новые ювелирные, бриллиантовые актерские находки, новый тембр, новая пластика, каждый жест не продуман, а рожден, глаза - это вообще можно просто наблюдать за глазами и ты увидишь спектакль. Она не существовала только в своей плоскости - она жила в общей атмосфере спектакля, поэтому все партнеры тянулись к ней, а она к ним.
Спросите ее - как она это делала? И она скажет - "не помню".  Так же, как она "не помнит" - как ювелирно делала роли в спектаклях "Цезарь и Клеопатра", "Уличенная Ласточка", "Мастер и Маргарита", "Маленькие трагедии... В каждом из этих спектаклей Марина была еще и ассистентом режиссера, проводя отдельные репетиции, и зав труппой, контролирующей весь репетиционный процесс. А последний спектакль театра - это был уже бенефис Марины Ереминой - "Заря взойдет или Лунные волки" по пьесе Н. Садур, где Марина уже работала не только как актриса и ассистент режиссера, но и как драматург.
К сожалению, театр был закрыт , но наше дальнейшее сотрудничество, к счастью, не прекратилось. Теперь я уже выступал в роли второго режиссера в проектах драматурга, продюсера, режиссера-постановщика и актрисы Марины Ереминой. Столкнувшись впервые с полностью авторской драматургией Марины, я был снова приятно шокирован - это была и есть абсолютная авторская культура, казалось бы потерянная в 80-х годах прошлого века. Простая тема, раскручивается через смешение жанров, нестандартность образов, неожиданной кульминацией и разрешением конфликта. После прочтения литературного материала еще долго глотаешь воздух и понимаешь, что одним прочтением тут не обойдется.
Далее начинается самое интересное, о чем я узнал несколько позже. Марина драматургический и режиссерский ходы и решения определяет сразу. Но так, как определяет их она - об этом можно узнать иногда только на последних двух репетициях. Это кардинально меняет динамику постановки, взгляд на разработку ролей и мизансцен, света, звука - вообще всего. Постановка живет до самой последней секунды последнего спектакля или фильма.

В чем по большому счету выражается профессионализм режиссера - в умении точно выстроить мизансцену. А уж режиссера-постановщика, тем более. Одно дело выстроить мизансцену эпизода, кадра и совсем другое - мизансцену всего спектакля или фильма. Она не просто знает каждого участника проекта - она их чувствует на каком-то ментальном уровне. Создавая мизансцены, Марина рисует эмоциями, чувствами, мельчайшими ощущениями актеров, операторов, художников, сочетая эти краски с драматургией локации, мельчайших бытовых вещей. В ее постановке нет ничего лишнего и неживого - тут живет все. 

Сказать, что Марина очень коммуникабельна - это не сказать ничего. И это тоже и суть характера, но и большой профессионализм. В профессии она взаимозаменяема и взаимодополняема. Как продюсер, в самое кратчайшее время она способна решить любую проблему - либо привлечь кого-то, кто не без удовольствия ее решит, либо профессионально самостоятельно решить ее, либо это не ее проблема. Поэтому рядом с ней никогда нет паники, нет "убегающего время" (все находится под жестким контролем), нет грубости, дилетанства. Рядом с ней всегда ее Команда - подобное тянется к подобному!
А еще - ей нельзя говорить "нельзя" или "так не бывает", "так не делают"... Это, как говорится, полное попадалово. Марина спокойно садится, наливает чаю и спрашивает - "а как можно? Как бывает? Как делают?" И она будет выслушивать все ответы на вопросы "как" столько, сколько нужно - " а вдруг...", говорит она - вдруг я что-то, действительно, не знаю...

Грамотность, профессионализм, работоспособность, уверенность и продуктивность - вот далеко не все качества, которые характерны для драматурга, режиссера, продюсера, актрисы Марины Ереминой.

Рекомендую ее творчество и сотрудничество с ней и ее проектами на любом уровне.